Степан Иванович ЕРМОЛИН (1914-1961)
Воспоминания Ермолина Степана Ивановича
(Из книги-сборника "Люди театра Коми. 20 лет"
Коми Государственное издательство, 1951, стр. 43-50.)
Чувство современности
Воскрешая в памяти далекие картины детства, я как-то особенно ясно вижу нашу небогатую крестьянскую избу, освещенную в долгие зимние вечера потрескивающей лучиной и шумную компанию деревенских девушек и парней, собиравшихся к сестрам на посиделки. Под мерное жужжание прялок заводили девчата тягучие народные песни, а затем, напевшись и наработавшись, сдвигали скамейки в сторону и пускались в пляс, затевали веселую кадриль или шумные игры.
Я всегда участвовал в этом весельи: сначала сидел при лучине, поддерживая огонь, а позже, когда выучился играть на балалайке, устраивался рядышком с гармонистом и тихонько натренькивал, выводя нехитрый танцевальный мотив.
Особенно весело проходили посиделки в дни церковных праздников, когда в разгар веселья в избу вваливалась толпа ряженных парней - черти, ведьмы, чудовища - и начинался настоящий праздник.
Веселые посиделки, игры и пляски ряженных породили во мне тогда ещё неосознанное желание стать артистом, которое в последствии привело меня в театр.
Я родился в старинном селе Часово, расположенном на живописном берегу Вычегды. Семья наша была бедная, но строгая и богомольная; бывало, чуть свет поднимал нас отец на работу, а с первым ударом церковного колокола вся семья торжественно направлялась к сельской церквушке.
Меня тоже заставляли ходить в церковь, где я не столько молился, сколько во все глаза наблюдал за внешней стороной службы.
Когда после революции в поповском доме открылся клуб, я тут же тайком от родителей записался в пионеры. С тех пор в каждый церковный праздник рядом с церковью мы устраивали антирелигиозные вечера, которые охотно посещала сельская молодежь.
Помню, раз крепко попало, когда родители узнали о моем участии в клубных представлениях. Мать даже отказалась впустить меня в дом после того, как я успешно сыграл чорта в антирелигиозной пьесе.
На всю жизнь остался в моей памяти образ старого коммуниста, нашего учителя Василия Алексеевича Буткина, руководившего тогда школьным самодеятельным кружком. Он горячо любил театр и много рассказывал мне о том, что ему удалось повидать.
Видимо он заметил моё увлечение театром, потому что не раз советовал стать артистом.
Такая возможность вскоре представилась. Однажды к нам в Часово приехала бригада передвижного театра. Видимо они от кого-то узнали обо мне, потому что после спектакля директор бригады Костромин отозвал меня в сторону и , поговорив о том , о сем, стал звать в Сыктывкар.
Соблазн был так велик, что, недоучившись в школе, я убежал в Сыктывкар и поступил на курсы при театре. Это случилось в марте 1931 года.
Выбор был сделан. С этого дня моя жизнь прочно связалась с коми театром.
На курсах я проучился с месяц, после чего был выпущен с отличными оценками по всем предметам и зачислен в разряд "первых" актеров с окладом 84 рубля в месяц.
Как сейчас помню свою первую роль. Мне поручили главную роль в пьесе Глебова "Вставай в ряды". К моему крайнему удивлению, я должен был играть без суфлера. Зубрил я её дни и ночи, но к премьере так и не смог осилить целиком.
О настоящей творческой работе над ролью я тогда и понятия не имел. И вот наступил самый страшный вечер в моей жизни! Я играл старика-единоличника Авдея. Загримировали меня под пятидесятилетнего рыжего старика и выпустили на сцену. Когда я увидел черную дыру портала и сотни, как мне показалось , пристально устремленных на меня глаз, то так оробел, что не мог толком выговорить ни одного слова. Пустив несколько петухов, я весь в поту убежал со сцены.. Помню меня уговаривали и все же заставили опять выйти на сцену. Не знаю, как я тогда доиграл, но на всю жизнь запомнил волнение, испытанное в первый вечер.
Вскоре после этого знаменательного для меня спектакля я был включен в бригаду и в течение четырех лет ездил по всей республике. Детом на подводах, лодках, плотах, иногда на пароходах, ездили мы от села к селу, заглядывая в самые глухие уголки нашего края. Наш приезд был настоящим праздником в деревнях, на лесосплавных участках, в колхозах.
Мы старались сделать наши выступления острыми и злободневными.
На местных материалах сочиняли куплеты и частушки, высмеивая и критикуя недостатки. Я как-то подсчитал, что за четыре года лично мне пришлось написать более тысячи разных куплетов и частушек; выпускали также стенгазеты. Актеры рисовали для них шаржи и карикатуры, писали заметки и стихи. Я всегда был редактором этих газет.
В эти же годы в журнале "Тропа"("Ордым") начали печатать мои первые стихотворения. Я писал их, используя местный фольклор, вкладывая в старинные народные частушки и песни новое советское содержание.
В 1932 году на учебу в Ленинград уехала первая группа молодежи коми. Я тогда работал директором гастрольной бригады и не смог присоединиться к ним.
Но спустя два года, когда в Сыктывкаре проводился новый набор, я был принят сразу на 3 курс и вместе с И.Н.Поповым уехал в Ленинград.
Первое время мне пришлось туго. Надо было не только сдать за первые курсы все теоретические предметы, но, главное, наверстать пропущенные занятия по мастерству.
Только благодаря чуткому отношению ассистента Н.И. Комаровской и Я.Б. Фрида, который работал с нами много и плодотворно, мы сравнительно быстро догнали остальных студентов.
Учился я хорошо. С третьего курса началась работа над пьесой Осипа в "Ревизоре" и Панталоне в "Слуге двух господ". Осипа я почувствовал сразу же, и эта роль стала моей любимой. Меня привлекала в этом образе его непосредственность, народный юмор, смекалка, которые проглядывали сквозь тупое на первый взгляд безразличие.
Я много наблюдал в детстве крестьян, и все эти характерные черточки Осипа получились у меня, как говорили, жизненными и правдивыми.
В день пятнадцатилетия Коми АССР открылся первый профессиональный национальный театр. В репертуаре театра были все наши дипломные работы, приготовленные в Ленинграде.
Кроме того, к открытию театра был специально подготовлен "Егор Булычев". Зрители и руководители общественных организаций очень тепло приняли нас, молодых выпускников Театрального института, положивших начало профессиональному национальному театру коми.
За двадцать лет своей работы в профессиональном театре я сыграл более ста ролей, из них девяносто на сцене драматического театра Коми республики.
Играл я самые разнообразные роли. Среди них Миллер в "Коварстве и любви" Шиллера, Осип в "Ревизоре", Яичница в "Женитьбе" Гоголя, Василий Мотыльков в "Славе" Гусева, Ишин в "Земле" Н.Вирты, Караулов в "Чужом ребенке" Шкваркина, Царев в пьесе "Шел солдат с фронта" Катаева, шпион Келлер в "Очной ставке" Бр. Тур и Шейнина, Панталоне в "Слуге двух господ" Гальдони, Василий в пьесе "Ленин в 1918 году", Шадрин в "Человеке с ружьем" Н.Погодина, Сафонов в "Русских людях" К.Симонова, Мирон Горлов во "Фронте" Корнейчука, Таланов в "Нашествии" Леонова, Ивн Коломийцев в "Последних" М.Горького, Шульга в "Молодой гвардии" и другие.
Немало ролей сыграл я в национальных пьесах драматургов коми: Мирона в "Границе" Заболотского, в пьесах, написанных мною совместно с Н.Дьяконовым: Егора в "Глубокой запани", Петра в "Воронах", полковника Витковского в "Усть-Куломском восстании", Омегу в "Домне Каликовой", Зарни Алексея в пьесе "В дни войны", Мудреца в "Золотом слове" В.Юхнина, охотника Нестора в пьесе Г.Федорова "В предгорьях Тиммана" и другие.
Конечно, наряду с удачами были и неудачи. Вначале мне очень трудно давалась работа над западной классикой. Помню свои мучения в студенческой работе с образом Панталоне. Очень далеким и непонятным был для меня этот мир, населенный персонажами итальянской комедии масок, с танцами, поклонами, переодеваниями и т. д.
Но постепенно, шаг за шагом, мне удалось найти в Панталоне близкие и понятные мне черточки, а от деталей перейти и к целому.
Русскую классику я всегда любил. Особенно увлекала меня работа над образами Дикого в "Грозе" и Ивана Коломийцева в "Последних". Черты самодурства Дикого, его властность, желание казаться больше и важнее, чем он был на самом деле, подсказывали мне острый внешний рисунок роли. Я представлял себе Дикого очень большим, тяжелым и сильным, готовым в любую минуту раздавить неугодных ему под тяжелым кованым сапогом.
Но какая дремучая темнота и вековое невежество скрывались за этим внешним "величием"!
Самой значительной своей работой считал роль Шадрина в "Человеке с ружьем".
Этот спектакль был событием для всего нашего коллектива, так как в нем впервые на сцене коми театра были воплощены образы великих вождей - В.И.Ленина и И.В.Сталина. Шадрин привлекал меня своей простотой и задушевностью. Я очень ярко представлял себе этот образ простого русского солдата, поверившего в великую правду большевиков. Вся его внутренняя душевная перестройка, его приход к большевикам и рост от солдата царской армии до советского командира очень правдиво и верно раскрыты в пьесе Н.Погодина.
В годы Великой Отечественной войны наш творческий коллектив все свои усилия направил на раскрытие лучших советских пьес, отражающих героическую борьбу советского народа. В репертуар театра вошли "Фронт" Корнейчука, "Русские люди" Симонова, "Нашествие" Леонова и другие. В эти годы я осуществил, впервые в своей жизни, сложный и глубокий образ русского патриота, интеллигента Таланова в пьесе Леонова "Нашествие".
В работе над ролью мне сослужило службу мое пристальное наблюдение за людьми, подобными Таланову, а в решении внешнего рисунка образа многое было навеяно воспоминаниями о моем учителе Буткине, в котором деликатность и мягкость в отношении к окружающим сочеталась с большой силой воли и непримиримостью.
Воплощая на сцене образы из пьес нашей национальной драматургии, все мы - актеры - часто сталкивались с известными трудностями, вызванными тем, что сплошь и рядом эти образы были написаны молодыми неопытными авторами. Работая совместно с драматургами, мы старались сделать эти образы живыми, правдивыми.
Мне довелось сыграть в национальных пьесах самые разнообразные роли: старого лесоруба Егора в "Глубокой запани", командира Красной армии Омегу в "Домне Каликовой", семидесятилетнего колхозника бригадира Алексея в "Дни войны", прозванного из-за своей доброй души и мягкого характера "Зарни", что по коми означает "золотой". Особенно дорогим был для меня охотник Нестор в пьесе Г.Федорова "В предгорьях Тиммана". Скрывшийся в лесной глуши, вдали от человеческого жилья, этот старый охотник вначале очень насторожено отнесся к советским геологам, вторгшимся в глухие лесные дебри. Постепенно он свыкается с дружным коллективом советских разведчиков и, наконец, делается участником, большого государственного дела, помогает найти богатые залежи нефти.
В последние годы я сыграл Макара Дубраву, Тимофея Ильича Тутаринова в "Кавалере золотой звезды", Семена Пирогова в "Свадьбе с приданным" Н. Дьяконова, попа Павлина в Егоре Булычеве".
Драматургией я занялся давно, вскоре после возвращения с учебы в Ленинграде. С 1938 года мною в соавторстве с Н.Дьяконовым написаны шесть пьес: "Глубокая запань", "Вороны", "Усть-Куломское восстание" - драма и "Усть-Куломское восстание" - музыкальная пьеса в стихах, "Домна Каликова" и "В дни войны". Кроме этих пьес я самостоятельно написал пьесу "Молодые патриоты". Все эти пьесы ставились на сцене коми республиканского театра. Кроме многоактных пьес мною написаны две одноактные пьесы: "Не вернулся на свою базу" и "Последняя операция". И немало стихотворений и поэм. С Н. Дьяконовым мы написали и детскую пьесу "Мужество" - о героизме коми детей в гражданскую войну.
Работал я и над переводами русских пьес на коми язык, мною переведены "Доходное место" Островского, "На белом свете" Нилина, "Большая судьба" Сурова, "Сказка о правде" Алигер, "Жаркое лето" Кравченко и Е.Рогозинской и ряд одноактных пьес для художественной самодеятельности.
Теперь закончил работу над новой пьесой на тему колхозной жизни, которая называется "Новые всходы".
Партия и правительство высоко оценили мою работу как актера и драматурга. Президиум Верховного Совета Коми АССР в 1943 году мне присвоил звание заслуженного артиста, в 1945 г. - народного артиста Коми АССР, а в 1951 году я удостоен звания заслуженного артиста РСФСР. Президиум Верховного Совета СССР наградил меня в 1945 году медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г." и в 1946 г. орденом Трудового Красного Знамени.
Эта великая оценка моего труда воодушевляет меня на неустанную повседневную работу над собой. Я хочу отдать все силы, все свое умение делу дальнейшего расцвета коми театрального искусства - национального по форме, социалистического по содержанию.
С.И. ЕРМОЛИН
Заслуженный артист РСФСР
и народный артист Коми АССР
|